Образ Медного Всадника в поэзии конца XX века
Но зачем триумфатор надменный
Так спешит затоптать червяка,
Что скакун задыхается медный,
Тяжело раздувая бока?
Знать, какое-то общее лихо
Приковало железным кольцом
К драной пятке бегущего психа
Царский взгляд под лавровым венцом.
Знать, бессилье – всесилию ровня:
Так и сводят друг друга с ума.
Бег постыдный, постыдная ловля.
Хорошо хоть – ненастье и тьма.
(Н.Слепакова. “Рисунок Александра Бенуа к “Медному Всаднику””)
Заметим, что, посвящая его рисунку Бенуа, автор отсылает нас к началу XX века, когда остро звучала тема, заявленная прежде всего Блоком, – тема возмездия. Эта тема звучит и сегодня – Пётр и Евгений оказались ровней: Пётр также безумен, не нужен, унижен забвением. Ключевая фраза стихотворения Н.Слепаковой: “бессилье – всесилию ровня”. Об этом же и упоминаемое выше стихотворение В.Сосноры: теперь герой – “страшный строитель” (вместо пушкинского “строитель чудотворный”); палач и жертва меняются местами, оказываются равны. Бессмыслен взгляд Петра, “устремлённый никуда” (Н.Галкина), – значит, жертвы напрасны и оправданья нет. Палач (теперь “юродивый”, “царь полоумный”) оказывается жертвой, а жертвы могут стать палачами. В этом и есть историческое возмездие, и потому – “Бег постыдный, постыдная ловля”.
Но всё же империя Петра уже миф, город не принадлежит своему основателю, Пётр словно выпадает из времени, “ .царь оказался ненужным, а гений натужным” (А.Найман. “30 градусов восточной долготы, 60 градусов северной широты”). В “продрогшем Парадизе” – “несчастном Петербурге” Пётр чужой:
.поднимет воротник
продрогший Парадиз
и станет Ленинградом,
где император Пётр
для новых горожан –
верзила на коне.
(К.Ривель. “Когда устану я .”)
Вероятно, можно говорить о размывании чёткого привычного образа медного кумира: в его восприятии современными поэтами присутствуют и ирония, и сочувствие опальному, неуместному в городе Ленина императору на коне, отражённому к тому же кривым зеркалом истории в стоящем через Неву монументе другому диктатору – на броневике:
Императорский кентавр на зернистой скале,
Ощерив усы, над Невою летит.
Помёт голубиный на медном челе
Стекает, как белые слёзы, в гранит.
Указ, эстафету, России судьбу
Кентавр-император зажал в кулаке.
И руку навстречу ему протянул
Плюгавый диктатор на броневике.
(Г.Марк. “Невская эстафета”)
Несколько иначе звучит сравнение двух скульптурных персонажей в романе В.Гандельсмана “Там на Неве дом”. Автор “сажает” на коня, который преследует героя, не Петра, а Ленина, и нетрадиционно задаёт традиционный вопрос:
Скажи, куда ты скачешь,
гордый конь,
и где отбросишь ты свои копыта?
Мы подошли к очень важному и принципиально новому аспекту темы: Пётр и Ленин в “статуарном” мифе Петербурга.
Первым удивительную перекличку памятников Петру и Ленину выявил, скорее всего, Иосиф Бродский в эссе “Ленинград”. Вновь к этой теме возвращается Виктор Кривулин в книге “Охота на Мамонта” (СПб., 1998). После Бродского и Кривулина сопоставление Медного всадника и Ленина на броневике у Финляндского вокзала настолько очевидно и наглядно, что существование этих монументов в таком дуалистическом варианте кажется просто задуманным изначально.
Памятник Ленину у Финляндского вокзала – “это единственный в мире монумент человеку на броневике. Уже хотя бы в этом отношении мы имеем дело с символом нового мира. Старый мир представляли люди на лошадях < .>
В полном соответствии с каковым обстоятельством километрах в трёх вниз по течению, на другом берегу стоит памятник человеку, чьё имя город носил со дня своего основания: Петру Великому” (И.Бродский. “Ленинград”).
Далее Бродский отмечает значимость сравнения и окружения памятников: рядом с Лениным – райком партии, “Кресты”, Артиллерийская академия, а протянутая рука указывает на управление КГБ. Около Медного Всадника – Адмиралтейство, Сенат (ныне Государственный исторический архив), “а вытянутой рукой он указывает на Университет, здание которого он построил и в котором человек с броневика позднее получил кое-какое образование”.
Можно сказать, что монументальные образы Ленина–Петра, взятые в сопоставлении, – своего рода новая мифологема Ленинграда–Петербурга. В этом контексте большой интерес представляют два произведения, в названиях которых подчёркивается их петербургский характер: “Петербургский роман” И.Бродского (подзаголовок: “Поэма в трёх частях”) и поэма “Монумент” Нонны Слепаковой (подзаголовок: “Последняя петербургская поэма”).
Немного больше о технологиях >>>
Новые приоритеты в информационной безопасности США
Трагические
события, которые произошли в США 11 сентября 2001 года и повергли в шок весь
мир, вновь напомнили человечеству об обратной стороне технического прогресса.
Варварские террористические акты, совершенные группой террористов-смертников в
Нью-Йорке и Вашингтоне, стали су ...
Проблемы квазистатической электродинамики
В
работах [1], [2] мы показали, что условием выполнения градиентной
инвариантности (эквивалентность калибровки Лоренца и кулоновской калибровки)
является жесткое ограничение на источники полей в уравнениях Максвелла. Заряды
и токи в этих уравнениях должны перемещаться со скорос ...
